Вельяминовы. За горизонт. Книга 3 (СИ) - Шульман Нелли (читать книги бесплатно полные версии txt, fb2) 📗

– Пальцы там словно двигаются, гладят зверька. Что за картина, ваша любимая… – на коленях у него очутился растрепанный томик на английском языке:

– Осторожней, – предупредил скульптор, – книга дышит на ладан, который год кочуя по мастерским… – Павел держал путеводитель по музею Метрополитен в Нью-Йорке:

– Там закладка… – сказал Неизвестный через плечо, – не ошибешься… – сестра вернулась на высокий табурет на подиуме. Павел и вправду не мог ошибиться:

– Они не похожи… – подросток едва дыша коснулся иллюстрации, – но улыбка одна и та же… – рыжеволосая женщина ласково смотрела на ребенка, прижимающегося щекой к ее щеке:

– Дирк Боутс, Мадонна и младенец, 1455—1460… – Павел не мог двинуться с места:

– Я тоже застыл, когда ее впервые увидел, – услышал он голос скульптора, – а, казалось бы, он не самый известный художник. Всего лишь один из учеников Ван Эйка… – Павел поднял голову:

– Интересно, кто была его модель… – Неизвестный рассмеялся:

– Имена моделей редко встречаются в записях. В любом случае, Боутс был из Голландии. До тамошних архивов, как и до Нью-Йорка, нам никогда не добраться…

Павел любовался спокойной улыбкой Мадонны: «Доберемся, я уверен».

По шахматной доске с размаха ударили белой королевой. Часы для блица остановились:

– Рубль… – пожилой человек для верности показал палец, – рубль с тебя, немтырь…

Невысокий мужчина с блестящей лысиной, ничуть не обижаясь, закивал. Рублевка перекочевала в потертый кошелек, глухонемой уступил место следующему в очереди. Вокруг облупленных скамеек Нескучного Сада толпились московские шахматисты.

Выходной день выпал свежим, солнечным. Золотые листья лежали на пожухлых газонах, с танцплощадки, доносилось старое танго. Мальчишки звенели велосипедами, девчонки, расчертив палочками песок дорожки, ловко прыгали по квадратам классиков:

– Шла машина темным лесом за каким-то интересом, инте-инте-инте-рес, выходи на букву С… – частила бойкая девица, тыкая пальцем в кружок детей:

– Буква С не подошла, выходи на букву А… – ребятишки порскнули по аллеям. На их месте появилась новая стайка детей:

– Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана, буду резать, буду бить, все равно тебе водить… – у входа в сад гоняли по кругу добродушного пони, запряженного в тележку. Малыши дергали за руку отцов, с бутылками пива, просили матерей ради воскресенья накрутивших волосы на папильотки:

– Пожалуйста, хочу рошадку… – о рошадке мистер Джеймс Мэдисон, глава отдела внутренней безопасности посольства Ее Величества в Москве, услышал с утра. Рано поднявшись, Вера привезла детей в комнату безопасной связи на Набережной:

– Они вчера ходили в зоопарк… – глухонемой встал в очередь к бочке с квасом, – Чарли мне рассказывал о пони… – двухлетний сын еще лепетал, но Мэдисон разобрал, что речь идет о лошади. Вера взяла трубку:

– Он просит купить настоящую лошадь, – заметила жена, – одной игрушки ему недостаточно. Теперь Эмили что-то хочет сказать папе… – дочка булькала, а потом захихикала. Мэдисон понял, что улыбается:

– И купим, – уверил он жену, – не забывай, что я хороших шотландских кровей. Мой дед пахал на таких пони, на нашей ферме… – ферма в окрестностях Инвернесса, пока стояла заброшенной, но Мэдисон твердо решил, выйдя в отставку, заняться землей:

– Уедем из Лондона, – он взял кружку кваса, – ребятишки пойдут в сельскую школу. Потом я буду их возить в Инвернесс, это всего десять миль. Заведем лодку, пони, собаку, я возьму на себя огород. Вера пойдет преподавать, у нее учительский диплом…

Квас оказался вкусным, свежим. Мэдисон мог дойти до стекляшки, где разливали пиво и хрустели сухариками, где под потолком хрипел репродуктор:

– Сегодня четыре матча… – устроившись на свободной скамейке, глухонемой закурил «Беломор», – чемпионат идет к финалу… – вечером «Спартак» играл с «Торпедо»:

– От «ЦСКА» на прошлой неделе они и камня на камне не оставили… – Мэдисон выпустил клуб крепко пахнущего дыма, – посмотрим, по зубам ли им «Спартак»…

Он поставил пять фунтов в закрытом посольском тотализаторе на победу «Торпедо». У второго секретаря, ведавшего тотализатором, хранились и двадцать фунтов от Мэдисона, с четкой надписью на конверте: «Динамо-Киев». Джеймс, впрочем, не ожидал большой выдачи:

– Они фавориты, все пророчат им победу в чемпионате. Надо было ставить на «Пахтакор»… – он усмехнулся, – сто к одному. Дожить бы до того времени, когда мы с Верой и малышкой придем болеть за Чарли на его первом футбольном матче… – Мэдисон напомнил себе, что ему едва за пятьдесят:

– Подумать только, я Веру знаю двадцать лет, – он скучал по жене, – в сороковом году мы познакомились на особых курсах. Я тогда был женат, мальчику нашему три года исполнилось… – Мэдисон учил агентов, отправлявшихся в Европу, взрывному делу. Он обернулся к поблескивающим стенам стекляшки:

– Ладно, пиво подождет. Передают дневные матчи, собралась толпа, а еще больше народа набьется вечером, на трансляцию дерби… – он не хотел пропустить визитера в парк:

– Даже Тереза о нем понятия не имеет, так безопасней… – подумал он про леди Кроу, – а Генрих только знает, что каждый день, начиная с трех пополудни, его ждут в Нескучном Саду, рядом со скамейками для блица…

За две недели Мэдисон приучил завсегдатаев шахматного уголка к безобидному глухонемому. Он бродил среди скамеек, иногда садясь за доски. Играл Джеймс из рук вон плохо. Финансовый отдел посольства снабжал его мелкими советскими купюрами на оперативные цели:

– Но Генрих, то есть Теодор-Генрих, как и миссис М играет отлично… – он помнил старшего сына Марты невысоким, серьезным подростком. Попивая квас, Мэдисон незаметно следил за гуляющими москвичами,

– Информацию о времени и месте рандеву он получил от западноберлинского пастора, а мы узнали, что он едет в Москву якобы совершенствовать русский язык… – больше Генрих ничего не передал, но они и не ожидали подробных сведений:

– В Западном Берлине у каждой стены есть уши, – недовольно подумал Мэдисон, – лучше не рисковать… – они не могли рисковать и обыском священника на границе:

– Но искомый портрет у меня с собой… – эскиз лица Паука, как его называла Марта, лежал в портсигаре Джеймса, – может быть, Генрих с ним столкнется…

Оставлять такие вещи в тайнике, оборудованном в заброшенном уголке парка, у неработающего фонтана, тоже было опасно:

– Тайник мы держим на крайний случай, так я ему и объясню… – на реке загудел прогулочный корабль:

– Сегодня последний день навигации… – Джеймс выбросил окурок, – у пароходных касс сейчас тоже толпа…

Пока Мэдисон искусно уходил от слежки за персоналом британского посольства. На Софийской набережной и у служебного входа на территорию постоянно торчали «Волги» с затемненными окнами:

– За рулем сидят юнцы, не нюхавшие пороха, – напомнил себе Мэдисон, – когда мы с покойным капитаном Питером Кроу минировали немецкие базы в Северной Африке, они зубрили таблицу умножения… – покидая посольство пешком, Джеймс видел слежку. Он отрывался от топтунов, как их называл мистер Волков, в крупных магазинах или метро:

– Наверное, на Лубянке рвут и мечут, – смешливо подумал он, – устраивают разнос нашим теням… – он отставил пустую кружку с квасом. По аллее вразвалочку шел невысокий, крепкий парень. Солнце играло в рыжеватых прядях среди каштановых, коротко подстриженных волос. Юноша носил дешевые брюки и спортивную майку под серым пиджаком. Через плечо он перекинул связанные шнурками футбольные бутсы, в сетке болтался мяч. Молодой человек кусал эскимо и выглядел довольным жизнью.

Мэдисон вытянул из кармана складную шахматную доску:

– Он окреп, но сильно не вырос. М говорила, что его отец тоже был небольшого роста, как мистер Питер… – юноша остановился рядом со скамейкой:

– Играете, – весело спросил он, – желаете сразиться… – Мэдисон не знал русского языка, но хорошо слышал акценты:

– У Терезы, то есть леди Августы, тоже такой, словно они из Прибалтики… – Мэдисон смущенно указал на свои уши и рот: